Общественно-политический деятель Зенон Позняк, делясь воспоминаниями о Рождестве своего детства, подчеркивает глубокий духовный смысл праздника, который в современной традиции празднования уступает место формальной обрядности.
«Белорусское Рождество для меня ассоциируются с белым снегом, с праздничным столом, с гостями, с колядками, с приподнятым настроением, с каким-то особым чувством, которое разлито в атмосфере, чувство присутствия Бога, ощущение Вселенской такой вечности», — говорит духовный лидер белорусской оппозиции, замечая, что и в Америке, где он сейчас живет, и в европейских странах, и в современной Беларуси, это ощущение часто отходит на второй план: «Не так имело значение количество блюд — сколько их там есть, об этом почти не говорили, говорили только, что должна быть кутья, должны быть разговоры о хорошем, о Христе», сообщает Радио Рация.
Вспоминая 50-е годы, когда и при жизни Сталина, и в более поздние годы, празднование Рождества происходило почти подпольно, политик вспоминает: «Сочельник проводили практически все люди, и как это было у нас, и у всех людей это так было. Приезжали гости из других мест и плотно закрывали окна одеялами, чтобы никакой свет не пробился. При таких плотно закрытых окнах пели колядки и совершалась кутья».
Зенон Позняк рассказывает, что в эмиграции празднует Рождество только в кругу семьи, так как большинство белорусской диаспоры состоит из православных, одновременно сожалея, что, «как и в Польше, так и на Западе, в Штатах, это все свелось к Санта-Клаусу, к Святому Николаю, к 12 блюдам, а о сути, что Сын Человеческий пришел на Землю, что произошло событие космического масштаба, изменилось человечества, изменились вообще представления о вечности, — официально об этом не говорится».
Интерпретацию праздничного события как на американском, так и польском телевидении Зенон Позняк называет «пустозвонством», когда более чем о Господе говорится о том, что на столе должен быть обязательный карп.
Другую проблему политик видит в том, что традиция празднования Нового года имеет в обществе несравненно больший вес, чем празднование Рождества: «Большевики придумали Деда Мороза вместо Святого Николая, создали культ Нового года. С большевистских времен и по сегодняшний день Новый Год для меня самый ненавистный праздник. Для меня пережить эти ночные «оргии» — это наибольшее испытание. Рождество — это совсем другое, это действительно празднество высокое, духовное, с приятными воспоминаниями, насколько бы тяжелы они не были — хотя мы закрывали окна одеялами, но это был свой мир».
