Алексей Бага считает, что тренеры БАТЭ не изменились со времен игровых карьер
Алексей Бага совершенно точно располагается на вершине топа самых жизнерадостных представителей белорусского футбола. Накануне казахстанской разведки ассистент главкома БАТЭ встретился с Никитой Мелкозеровым и рассказал несколько сочных историй об операции на менисках под звуки «Русского Радио», умении Вадима Скрипченко пародировать Эдуарда Малофеева и Майкла Джексона, джинсах Mustang и бутсах Adidas, а также попытках заснуть в съемной квартире Юрия Жевнова и Виктора Гончаренко.
Лук, укроп, фуа-гра
— Бывали в Казахстане?
— Никогда. Правда, скоро побываю. Полечу изучать соперника.
— Сколько стран вы посетили по работе?
— Много. Я вряд ли назову точное число.
— А если по магнитам на холодильнике сосчитать?
— Не, магнитики я не вожу. Есть боевой дневник, в который я заношу все пункты назначения, маршруты и перелеты. Как-нибудь действительно надо будет посчитать.
— А что такое «боевой дневник»?
— Ежедневник простой. По работе там что-то пишу, пометки из жизни команды делаю. Если, не дай Бог, у кого травма, отображаю дату ее получения, чтобы в дальнейшем можно было отслеживать, как долго лечится человек. А полеты на разведку практически всегда предполагают пересадки и ожидания. Вот для себя, для интереса, для истории помечаю, каким макаром летел.
— Ваша первая разведка?
— С Вадимом Викторовичем Скрипченко ездили в Паневежис. На машине. Матч «Экранас» — «Валетта». А в это время БАТЭ соперничал в Борисове с «Линфилдом». Потом пошли страны и города подальше. В общем, если целью задаться, может, все и сосчитаю.
— Если брать в расчет игровую карьеру, 30 наберется?
— Конечно. Во времена «молодежки» Пунтуса нас часто приглашали на турниры. И перелетов было много. И еврокубки мы тогда зацепили с БАТЭ. И Мюнхен, и Болонья, и все-все-все.
— Самый удивительный выезд?
— Мой первый далекий выезд состоялся, когда Владимир Пигулевский повез юношескую сборную Минска на международный турнир в Англию. Вот это действительно было удивительно. В память засело прочно. 96-й год. На автобусе ехали до Франции. Потом через Ла-Манш перебирались на пароме. Мне было 15 лет. Я дальше Жодино с Борисовом ничего не видел. А тут Англия! Никогда не забуду. Четыре дня в автобусе со всем колоритом. Перекусы на заправках, где постоянно ошивались собаки. Денег, помню, было не очень. Учитывая, какое время настало, мама дала чуть-чуть на магнитики. В общем, гастрономических изысков я себе позволить не мог.
— Во Франции обошлись без фуа-гра.
— Естественно :).
— Что вас удивило тогда?
— Количество полей и их качество. Пусть на «Смене» и тогда было порядком хороших полян.
— Но все равно ведь играть давали только на двух, а тренироваться доводилось на далеко не лучших.
— Это да. То есть полей визуально много. Но используешь ты не все и, действительно, не лучшие. Условно говоря, три за год. Где-то так. Очень запомнилась красивая экипировка команд. Яркие цвета, эмблемы клубов — впечатляло. Думаю, человеку моего возраста, который побывал на подобных турнирах, это легко понять. Приезжаешь из Минска с одним комплектом формы, и его приходится стирать самому. Гетры на игру подвязываешь кусочком бинтика. Щиточки у тебя слабенькие. А тут рядом бегают ребята из других стран, одетые, как люди из телевизора.
— Вы поехали в Англию с одним комплектом формы?
— Ну, да :). Почему нет? Причем играли несколько матчей в день по регламенту. Но то было теплое время года. Со стиркой и сушкой проблем не возникало. Ну, а что? Простирнул, развесил, чуть подождал — готово. А можно было сачкануть, посушив без стирки :).
— Зимой надевали пакеты на ноги?
— Обязательно. Причем не большой, который с ручками за 60 копеек, а поменьше, упаковочный. Чтобы на ногу хорошо налезал. Пакет в мороз или слякоть — вообще шикарная вещь :).
— Что еще из детской романтики вспоминается?
— Во время «Хрустального мяча» много ездили на электричках. Общение с народом :). Кто-то диски продает с песнями собственного сочинения, кто-то клюкву везет. Запах укропа и петрушки разносится по вагону. Романтика :). Полтора часа трясешься в электричке. При том что сесть не всегда удавалось. Вот и болтаешься, из-за уха чей-то лук с укропом торчат :). Но тогда это все нормально воспринималось. Ехали играть, смотреть новые города, общаться. Не обязательно, конечно, но подобное можно пережить.
Колотушки, Есенин, ногами к югу
— У вас с братом девятилетняя разница в возрасте. Что из вашего детства уже не застал Дмитрий?
— Разница в возрасте в этом вопросе действительно важна. Дима, Макс Скавыш, Саня Перепечко занимались у Михаила Францевича Шутовича. Он посвящал очень много времени разъездам и международным турнирам. Если для меня единственная поездка в Англию помнится чем-то неземным, то для брата то было в порядке вещей. Пусть все происходило в автобусах с многочасовыми переездами, но пацаны видели новые страны. Если сравнивать нас с братом, то к 18 годам у него было намного больше международного опыта. Кругозор Дима себе расширил.
— Помнится, по детству ваш брат играл в бутсах серебристого окраса.
— Какой фирмы?
— Nike, кажется.
— Ну, может, и играл. У меня-то подъем высокий, я в Nike никогда не играл. На мои колотушки только Adidas налезал. А Дима… Скорее всего, действительно были у него такие бутсы. Тогда уже появилась возможность. А пацаны на новинки быстро реагируют. Сейчас каждый день что-то придумывают — зеленые, салатовые, что хочешь. Всем охота в этом играть. Может, в подсознании сидит, дескать, с такими бутсами ты станешь лучше бить, передачи давать точнее :).
— Вы ведь всю карьеру отбегали в классических черных Adidas.
— Не только в черных, были и черно-красные. Если в Минске возникали проблемы с покупкой, просил у наших ребят-легионеров. Помню, Артем Концевой привозил мне из Москвы красно-черные «адики». Сумасшедшего выбора тогда не было. Это теперь можно найти в Минске почти все, что пожелается. Или по интернету заказать. Вышить себе на обуви свои имя, фамилию, кличку, кличку собаки, да кого угодно. А я не заморачивался по этому поводу. И сейчас увлеченность ребят обувью меня не трогает. Главное, чтобы делу не мешало. Бутсы же — штука нужная. Не в коньках же нам играть, не в ластах.
— Мода во время игровой карьеры вас не трогала?
— Ну, я отмечал для себя некоторые моменты. Все же сарафанному радио жить в веках. Когда-то было модно играть с длинными волосами, прибивая их резинкой. Сережки получили популярность когда-то. Райцигер времен «Барселоны» постоянно заклеивал себе уши и пальцы с кольцами пластырем. Тейпы на руках… А я… Я — да, модным не был. Был таким «топором» :). Не стильным. Волосы никогда не растил. Они у меня вились. Получалась прическа, как у молодого Есенина. Все карьеру пробегал в скромных Adidas… Да, не очень модный.
— И заморочек с приметами у вас не было?
— Особых нет. Но во времена «молодежки» и раннего БАТЭ мы жили на базе с Юрком Жевновым. Перед выходом из номера на игру вдвоем обычно присаживались на секунд семь-десять на свои кровати — и чуть молчали. В общем, сидели на дорожку. И потом он, как истинный вратарь, командовал: «Пошли». Не «вышли», а «пошли» :). И так, тихонечко очень. И мы шли в автобус. Знаешь, почему запомнилось?
— Почему?
— Помню, как сидели на кроватях в Польше, после чего победили тамошнюю «молодежку» 4:0. И еще помню, как так же сидели перед «золотым» матчем с «Неманом». Ритуал соблюдался практически всегда. Результаты в то время тоже радовали.
— Вы сейчас общаетесь с Жевновым?
— Обязательно.
— Как он там?
— Ну, лечится. Есть проблемы со здоровьем. У него еще действует контракт с «Зенитом». Юра находится в Санкт-Петербурге с семьей. В плане быта и жизни там все обалденно. Но, к сожалению, к Юрку прицепились болячки. Скорей бы он залечился. Многие уже начали советовать Жевнову заканчивать. Но это очень дилетантский подход. У Юры еще хороший возраст, чтобы играть. Плюс есть мастерство и профессионализм. Высочайшие мастерство и профессионализм. Думаю, Юрок еще порадует нас своей игрой.
— Попробуйте по максимум отключить режим друга. Считаете, Жевнову удастся рестарт карьеры?
— Знаешь, я в любой ипостаси — друга, бывшего одноклубника, тренера — могу пожелать Юре здоровья. Ну, бывают в футбольной жизни такие периоды. Одно цепляется за другое совершенно необъяснимым образом. Если будет здоровье, Жевнову удастся камбэк. Еще раз повторяю — его мастерство, уверенность, умение играть ногами способствуют возвращению. Да, получается парадоксальная вещь. Профессионал до мозга костей, который всегда очень щепетильно восстанавливается после матчей, страдает от травм… Но такое бывает.
— А щепетильно восстанавливаться после матчей — это как?
— Мы прошедшей зимой во время сборов жили в одном отеле с «Зенитом». Юра познакомил меня с Сергеем Семаком. Сергею Богдановичу 37 лет. И, по моему мнению, вся молодежь должна ходить за ним и учиться, как нужно восстанавливаться. Некоторые ребята после тренировок лежат на кровати в обнимку с компьютером ногами к югу. Семак же полчаса плавает в бассейне. Или идет в баню. Или на массаж. «Зенит» питался отдельно. Думаю, что питерцы ели не какие-то охотничьи колбаски, и Семак следит за своим рационом. Вот в этом весь профессионализм. Та же пробежка в выходной день или стретчинг многого стоят. Об этом и хоккеист Сергей Федоров говорил. Он каждый выходной тянулся, крутил велотренажер. Потому и играл до 40. А если учесть, какие в хоккее перелеты, то это действительно впечатляет.
— Про Жевнова еще чуть. Как вы относитесь к распространенному мнению, что Юрий поехал в Питер за деньгами и закончился в итоге как футболист?
— Ну… Честно сказать… Опять деньги всплывают. Начинает попахивать человеческой завистью. Когда ты, парень из Добруша, становишься лучшим вратарем России в не хватающей звезд с неба молодой «Москве», со столь же молодым тренером Слуцким, и тебя зовет к себе такая команда, как «Зенит», отказываться нет причин. На месте Юры на переезд в Санкт-Петербург — истинно футбольный город, с прекрасным антуражем и ажиотажем — согласился бы любой футболист. Да, всякое могло случиться. Но, будь Юра здоров, вряд ли кто-то дал бы гарантию, что сейчас первым номером питерцев являлся бы Вячеслав Малафеев.
McDonalds, «Шимпанзе», Пугачева
— Помните свою первую зарплату?
— Конечно.
— На что ее хватало?
— На два похода в McDonalds на станции метро «Октябрьская». Может быть, один поход на дискотеку. А если McDonalds с дискотекой отменялись, можно было купить себе пару джинсов Mustang. Кстати, тоже продавались на «Октябрьской». В переходе.
— И сколько вам тогда платили?
— 50 долларов. Такой у меня был первый контракт с БАТЭ.
— Это какой год?
— Ну, дебютировал в БАТЭ я в 1998-м. Как сейчас помню, в Борисове играли со «Славией». В Мозыре тогда банда собралась приличная — Малеев, Корсаков, прочие крутые ребята. Вышел на чуть-чуть. Заменил Леню Лагуна. Сыграл немного. Но за это немного я столько про себя узнал от Кирилла Савостикова, который тогда страховал меня, что пару раз подумал: «Может, ну его на фиг, этот футбол. Пойду на скрипке играть» :).
— И в какие клубы вы тогда ходили?
— В «Юлу» на Сурганова. Добираться из Веснянки было просто. Сел на троллейбус — и по Орловочке сиганул :).
— «Шайба»?
— Не, до «Шайбы» мы тогда не добирались.
— Какой клуб тогда был самым крутым в городе?
— Наверное, «Макс-шоу». Та же «Шайба» была в расцвете. Но любимого места у нас не имелось. Получалось так. Шлепнули кого-то или прилетели откуда-то ночью. Назавтра выходной. Созвонились, узнали, где наши. И все — ветер подул, э-гэй, по коням, и поехали :).
— Кто входил в вашу компанию?
— Ну, до отъезда в Германию, естественно, Глеб с нами болтался. Юра Жевнов — без него никуда. Потом после перехода из «Торпедо» Пашка Шмигеро добавился. Все время с нами был мой одноклассник Дима, дружим до сих пор. Витька Сокол тогда играл в «Динамо». Но с нами тусовался постоянно. Вот человек пять-шесть и было.
— Залеты случались?
— Нет. Штрафов никогда не приходилось платить. Да, загуливались иногда. Приходилось пешком домой идти из клуба, в котором оставляли все деньги. Дело молодое. Купил «шимпанзе» бутылочку-вторую — и деньги закончились. Выходишь — уже троллейбусы ходят. Сел, по Орловочке проехал — дома. У Юрки часто оставались ночевать. Они тогда с моим нынешним начальником Виктором Михайловичем Гончаренко снимали квартиру на Жудро. Мы приходили в полпятого. А дворники как раз начинали работать. Дворы маленькие — гул, эхо. Тебе нужно головенку к подушке приложить. Она, бедная, после всех этих колонок пульсирует. А в открытые окна несется шух-шух от метлы. Дяденьки начинают новый день, новости обсуждают. Хотелось либо помочь им быстрее домести, либо сбросить что-нибудь вниз :). А залетов не было. Вроде бы и не куролесили особо. Но сейчас задним умом понимаешь, что порой можно было и дома посидеть. Здоровье-то сажается. И потом, когда начинаются болячки, операции, возникает желание открутить время чуть назад… Но у Аллы Пугачевой поется: «Жизнь невозможно повернуть назад». Так и есть.
— В Dozari бывали?
— Да. Два раза. Один раз днем — просто кофе попить. А во второй меня наша банда риска во главе с Филипенко затянула. В конце сезона ходили.
— Как отдыхает нынешнее поколение по сравнению с вашим?
— Ребята — молодцы. Они отдыхают лучше, и играют — тоже. БАТЭ теперь побеждает «Лилль» и «Баварию», выступает в еврокубках постоянно. Нынешние борисовские ребята — большие умнички. А отдыхают в меру своей распущенности :). Кто-то и по «шимпанзе» проходится, кто-то берет покруче, кто-то вокруг себя пять гостей сажает.
— «Шимпанзе» — это шампанское?
— Ну, конечно.
— Еще сленг.
— Если покурить — это Анна Курникова или Винокур Володя.
— Вы курили?
— Ну, пробовал. Но чтобы иметь привычку курить — нет. Даже ни разу сигарет не покупал в жизни… Если хлеб нужно передать, говоришь: «Марина Хлебникова» или «Хлебосолов» :).
— Еще?
— Лук — «Клара Лучко». Вадим Викторович Скрипченко, кстати, любит такой сленг. В БАТЭ он постоянно называл соль «Олег Соленко», первое блюдо — «Первушин». Веселились :).
— А как водка с пивом называются?
— «Ерш». Или «Северное сияние». А не, «Северное сияние» — это водка, пиво и шампанское.
— Это ясно. А по отдельности?
— Пиво — «Пивцелин». Есть такое лекарство. Говоришь «Пивцелин», и вроде как вокруг никто не понимает, о чем ты. Думают, люди больные — лечатся, а мы пиво пьем :).
— А водка?
— ВДВ обычно. Или «блондинка», потому что белая. Ух, мы выдали отрезок. Теперь все подумают, что я был нарушителем злостным :).
— Нормальным вы были, как все. Расскажите о травмах.
— Чтобы такого, как у Гончаренко или Родионова, со мной не случалось. Бог миловал. Но, тем не менее, мениски оперировал. Плечо несколько раз вылетало. Плюс куча мышечных травм. А закончил я из-за спины. Приехал в Брест с выходного. За «Динамо» тогда играл. Провел четыре час за рулем. На тренировке услышал щелчок, занятие не доработал. Долго потом все это растирал, мял, массировал. Но в итоге мне сделали МРТ. Из всех медицинских слов, написанных красивым докторским почерком я понял, что у меня многочисленные спинные грыжи. Клубный доктор делал мне уколы. Зачем-то. Оказалось, что мы только затянули с моей спиной.
«Еврорадио», Джилардино, кранты
— Раньше спина вас беспокоила?
— Нет. Но долгое время в автобусе или машине влияет на спину любого человека. А с «Динамо» мы путешествовали, как Федор Конюхов. Из Бреста в Новополоцк — это же трансатлантический перелет. Быстрее слониха выносит детеныша, чем ты туда доедешь. За семь-восемь-девять часов в автобусе моя спина точно не говорила мне «спасибо». Думаю, любой человек, который играл в областных городах, поймет меня.
— А как проходит операция на менисках?
— Ничего особенного. 20 минут лежишь на кушетке, слушая «Русское радио», — и все.
— То есть?
— Тебе делают инъекцию в спинной мозг. Нижняя часть туловища сразу отнимается. Едешь в операционную в чем мать родила. Там тебя встречают медсестрички. Перекладывают на стол операционный. Ногу перевязывают жгутом. Верхняя часть тела при этом нормально функционирует. Вот ты лежишь, все слышишь. Как доктора друг другу инструмент передают, как общаются между собой. Им, бедным, скучно, наверное, целый день людей резать, вот они включают себе «Еврорадио» или «Русское радио». Засовывают тебе маленькую камеру в колено. Потом начинают работать щипцами.
— То есть вы видели, как врачи чистили вам колено в режиме живого времени?
— Нет. Меня простынкой накрыли. Я отказался от такого кино. А некоторые ребята спокойно наблюдали. В общем, поковырялись, гладко зашили — и все. На память — два шва. На следующий день я уже махал им ручкой с улицы: «Счастливо, спасибо, я поехал».
— Вы долго решались завершить карьеру?
— Дело в том, что мы периодически общались с Виктором Михайловичем и Анатолием Анатольевичем. «Как дела? Что дальше? Все-таки Брест — это не Милан. Слышали, ты мало играешь». Я благодарил Гончаренко и Капского за заботу. Как раз тогда начались мои болячки. Сезон закончился. Времени подумать о жизни было выше крыши. Ну, я и надумал. Тем более мне поступило конкретное предложение заниматься футболом. Не просто прийти в родной клуб бумажки по офису носить. Так что теперь я могу только благодарить Анатолия Анатольевича и Виктора Михайловича. Тем более, нужно понимать, я не возвращался в Беларусь из какой-то крутой лиги. При всем уважении к Бресту, играл в не самой передовой команде. Хотя на юге страны провел прекрасное время. Познакомился с великолепными людьми, о которых могу говорить только добрые слова. Город, кстати, обалденный. Болельщики крутые. Стадион в порядке. Вроде бы, есть все, но в то же время ничего нет. Вот такой парадокс.
— Что еще вспоминается о Бресте?
— Я туда попал при Владимире Франгесовиче Геворкяне. Думаю, все наслышаны о его своеобразном тренировочном процессе. Геворкян с огромным вниманием относился к «поларам». Мы даже на официальные игры порой выходили в измерительных приборах. Франгесовичу было интересно, что мы набегаем. А у нас с Серегой Ковалюком по кардиограммам была брадикардия. Это маленький пульс. А на тренировках за счет беговой работы требовалось набить нужное число ударов. У меня с бегом всегда было тяжело. А тут еще «полар» этот пикает возле уха постоянно. Раздражает. Мозоль, Цеван, Козак — вся эта брестская братва — быстро набегали нужное количество ударов. Мы же с Серегой и плевали на этот «полар», и били его, и пытались меняться, но на каждом был персональный номер. Так что не прокатывало. Мы, помню, с Серегой кружим, как космонавты, смотрим в близлежащий парк. А там Цеван. Андрюха все пробежал, идет малому своему билеты на аттракционы покупать. А мы все пульс набиваем :). В общем, время обалденное.
— Зачем вы поехали в Даугавпилс?
— Главным в БАТЭ стал Криушенко. За полгода до того я вернулся с молодежного Евро. Капитан команды. Итальянцев обыграли, почти вышли на Олимпиаду. Но осадочек все равно имелся. И вот вернулся я оттуда. Вчера у меня в соперниках Джилардино и Де Росси, а сегодня… Какая-то замедленная съемка происходила. Очень хотелось сделать прыжок, поиграть в хорошей лиге. А тут вернулся, понимаю, что сборная для меня закончилась. Быть может, когда-нибудь позовут в национальную. Но попасть на топ-турнир с «националкой» намного тяжелее, чем с «молодежкой». В общем, по возвращении было мне тяжеловато в моральном плане. Вроде тренируешься, но в какой-то прострации… Может, я в чем-то снизил требования к себе. Но это не значит, что посчитал себя сумасшедшим футболистом. Нет. Все равно выкладывался.
— А предложения из иностранных клубов имелись?
— У меня заканчивался контракт. К этому времени подросли Тема Радьков, Лешка Халецкий, Игорь Стасевич, братья Платоновы. Пацаны моложе меня на пять лет. Рвутся в бой. Амбиции. А я по течению плыву. Мой контракт безо всяких скандалов и ругани решено было не продлевать. Для спорта нормальная ситуация. По Беларуси имелись варианты. Тренер «Гомеля» Кузнецов звонил, поступали другие предложения. Но опять же, перебраться из чемпионской команды в клуб, который якобы собирается становиться лидером — это не очень. И тут мне звонит человек из Латвии: «Знаю тебя по сборной. Приезжай. Безо всяких просмотров подписывайся».
— И вы поехали.
— «Даугавой» тогда занимались крутые состоятельные люди. Я сделал визу, проехал300 километрови оформил переход. Да, Латвия — не Италия. Да, уровень не лучше нашего. Но опять же — я ни о чем не жалею. У меня осталось очень много друзей в Латвии. Я получил нужный опыт. Красивая страна, свой колорит, чемпионат с заморочками в четыре круга. Обалденное время. Плюс ко всему в мае месяце нас принял Игорь Васильевич Гамула.
— О…
— Шедевральная личность. Я просто не понимал, что происходит :). Хозяева были богатыми, потому могли себе позволить приглашать солидных тренеров.
— Вам много платили?
— Хорошо.
— Сколько вы получали?
— Тогда пять тысяч в месяц.
— Это самая высокая зарплата в вашей карьере?
— Думаю, да. Потому что я — футболистик обычный. За границей нигде не играл.
— А премиальные какими были?
— Обычными. Тысяча примерно. И жилье мне снимали. И до Минска недалеко. Плюс Наташа тогда играла в Польше. В Латвии я тусовался один. Мне особо ничего и не нужно было. Супа посербал, кефира попил — да и все. И тут в мае нам объявляют, что едет ревизор :). Игорь Васильевич Гамула.
— Первая встреча с Гамулой.
— В дверном проеме появляется лысый мужик. На одной руке — здоровенная цепура. На второй — солидные котлы. Он же из Ростова сам. Ростов-папа и все такое. И тут этот мужик начинает говорить: «Ну, что, #ля, футболистики, что за игра, #ля, вы что, клоуны?!» Я ничего не понимаю. Толкаю Колю Рындюка в плечо. Он мне шепотом: «Чего я сюда поперся? Турцию прошел, Бормана прошел в Нижнем Новгороде, Бердыева прошел в Татарстане, приехал в Латвию — и тут Гамула!» Ну, и все. Игорь Васильевич достал свой киевский конспект из сундука. И мы начали носиться, как сайгаки. Он говорил: «Надо вас физически поднять, чтобы вы поперли». Никаких «поларов» не надо было :). Я сам по себе понимал, что кранты. Сердце выскакивало на каждой тренировке. Но дядька все равно обалденный.
— Почему?
— Он добрым был. Иногда приносил карточку банковскую после игры, отдавал ее пацанам: «Гуляй, братва, мать пенсию получила :)». Пацаны наутро приходили, он спрашивал: «Сколько сняли?». Ребята потом возвращали. На шашлыки мог вывезти. Вот помню еще. На день третий своей работы Гамула пришел, говорит: «Кто тут местный?» А у нас играл Валера Афанасьев: «Ну, я». Гамула ему: «Если к вечеру мне женщину не найдешь, белорусы кросс бегут». Мы сидим с Рындюком: «Валера, придумай что-нибудь, пожалуйста».
— Валера нашел?
— Ну, судя по тому, что кросс с Колей мы так и не побежали, нашел :). Кстати, с Гамулой мы действительно поперли. Играли хорошо. Мы с этим демоном до сих пор дружны. Поздравляем друг друга с праздниками.
— Латыши действительно не любят русскоговорящих?
— В Даугавпилсе с этим все нормально. А уже за Ригой — Лиепая, Вентспилс — тяжелее. Газету утром спокойно не купишь, кофе не попьешь. Люди в ответ на твой русский начинают делать вид, что не понимают. Хотя к нам в БАТЭ приезжают на стажировку Пахарь с Астафьевым. Так в доску свои пацаны. Пусть сами и из Риги. Но люди прекраснейшие, и футболистами были крутейшими. Под дранички со сметанкой с ними можно мило поговорить. В общем, все относительно.
Хайнкес, Геленджик, «Артист Леонов»
— Тренеры БАТЭ практикуют тимбилдинг?
— Конечно. Мы порой собираемся тренерским штабом.
— Когда собирались в последний раз?
— Виктор Михайлович пригласил нас посмотреть финал Лиги чемпионов к себе домой. Мы как раз «Гомелю» тогда скрутились. Денек прошел, настал финал ЛЧ.
— Как смотрели?
— Перед телевизором :). Не смотри на меня так. Да, продегустировали немножко содержимое бара Виктора Михайловича. За красивые голы, за «Альянц-Арену», за дедушку Хайнкеса. Потому что он обалденный чудачок. В таком возрасте взял и все повыигрывал! Я в диком восторге. В общем, тренерский штаб БАТЭ очень дружен. Но опять же, все нужно правильно понимать. Не надо думать, что люди собрались, нализались и назавтра лежат штабелями так, что тренировки стоят, а игроки сами по себе бегают по Дудинке. Нет. Что касается работы, мы в первую очередь профессионалы. Работа на первом месте. А если есть время с возможностью, без проблем собираемся по-дружески.
— Вы — нынешние тренеры БАТЭ — сильно поменялись со времен игровых карьер?
— Никто не изменился. Да в игровые времена никто из нас не мог подумать, что, допустим, Гончаренко станет главным. А теперь его команда обыгрывает европейские коллективы уровня от «Маритиму» до «Баварии». Когда я уходил из БАТЭ, мы с Михалычем играли квадраты 5-2 на тренировках, выполняли другие упражнения. И когда вернулся, он не поменялся как человек. Просто теперь у Виктора Михайловича больше ответственности. И вообще, Гончаренко в наши молодые годы играл в защите, Ермакович был опорником, Федорович в воротах стоял. Орал на нас всех :). И сейчас все занимаются примерно тем же. А по изменениям, ну, разве что Федик чуть веску поднабрал :). Теперь у него другие клички. Раньше была «Француз».
— Какие еще клички были в БАТЭ?
— Лисовского называли «Зидан». По прическе. Да и по манере игры. Саша такую мог дать передачу, что закачаешься. Обидно, что травмы помешали сделать его карьеру просто обалденной.
— А почему Федоровича называли Французом?
— А он как-то раз втихаря свозил жену во Францию. Типа романтическое путешествие… На каком-то «Икарусе» красном :). Неделя пути. Дрезден, Прага, ночевка в Геленджике :). Решил всех удивить. Приехал, говорит: «Я — вратарь. Был во Франции». Ну, мы на него посмотрели: «Будь любезен, теперь ты — Француз».
— Скрипченко?
— От фамилии «Скрип» или «Артист Леонов».
— Почему?
— Если Вадим Викторович за полночь засидится, превращается в доброго черта :). Нет, ну, он реально артистичен. Эдуарда Васильевича так пародирует похоже, что хочется аплодировать стоя. Танцует классно. Лунную походку выдает так, что прямо Майкл Джексон. Вообще не отличишь. Потому «Артист Леонов».
— Администратор Василий Вискушенко — «Суета»?
— В четыре утра встает. Выпьет бидон кофе, обежит всех, поцелует игроков в подушку, а потом в восемь всех подымает. Может ко мне заглянуть в пять, и так, типа ни при чем: «Анатолич, проснулся уже?» Я глаза продираю. — «А, ну, спи-спи-спи». Куда уже, блин, спать? А потом в восемь приходит: «Вставай, иди завтракать». А я уже три часа как не сплю :).
Колхознички, ВАЗ 2109, Курган Славы
— Вы рассказываете историю, и мы разбегаемся. Окей?
— Давай. Раньше у БАТЭ не было базы. Жили прямо в Борисове. В гостинице общажного типа.
— Это как?
— Это когда бабушка сидит на вахте, варенье варит. Недалеко от стадиона. Жили практически на дороге — в полуподвальном этаже. То есть если по московской трассе молотит фура в четыре часа утра, мы ее слышим. Кушали в соседнем детском садике. Ну, это ж только начало. Иосифович и Анатольевич на себе все вытягивали. Никаких вопросов. В общем, мы стали выигрывать. О команде заговорили: новый клуб, амбиции, бла-бла-бла. И тут приезжает делегация из Франции. То ли агенты, то ли какие-то представители клубов. Приехали смотреть, как живет этот космический БАТЭ. С таким посылом: «Если, может быть, кто-то из них попадет по мячу, возьмем к себе на стажировку». Тренировка, помню, была сумасшедшая. Ну, блин, Франция. В те годы. Ты понимаешь, что это такое. Во время занятия — подкаты, борьба, жесть, в общем. В итоге Скрипа взяли на стажировку в «Тулузу». Саню Баранова — в какую-то вторую лигу. Подготовили документы, пацаны потом поехали.
— Так, а что общага?
— Ну, надо новым друзьям показать, как мы живем. Иосифович этих французов за руку — и на экскурсию. А они такие модные по тем нашим временам. Шарфики, все дела. А мы — колхознички, в высшей лиге второй год. Кого-то обыграли, сидим, «Прессбол» читаем, радуемся. И вот пришли эти французы. Посмотрели, как игроки живут, головами сосредоточенно покивали. Лица заинтересованные такие. Показали им тренерские комнаты. Типа «люкс». Пунтус их водит, но на его голову, в тот момент в туалете «люкса» сидит Пудик после горохового супа. А он в метре от французов за дверью. И тут Пудышев как даст залп. Пунтус: «Алексеич, #б твою мать, я ж тут, б##дь, с французами!» И тут Пудик: «Юра, так переводи им!» :). В итоге Скрип через неделю из Тулузы вернулся. Бэра — через три дня. С огроменным фингалом :).Говорит, с вратарем столкнулся. Но мы до сих пор проверить не можем, правда это или нет.
— Добивайте еще одной историей.
— У батьки Федоровича под Слуцком баня. Строит он ее и как-то говорит Федику: «Сына, привези мне камней с моря». Ну, те, которые поливать, чтобы пар шел в парилке. А мы тогда как раз в Египет поехали. Человек десять компания. Отдохнули. Последний день. Красное море чуть надоело уже, домой охота. «Француз» говорит: «Пацаны, я ж батьке обещал. Пойдем собирать камни».
— И что?
— Ну, «Француз» — вратарь. С ним все ясно. Но родители — это святое. Пошли. Каждый взял четыре-пять камней. Не скажу, что валунов, но немаленьких. Все же представляют, какие в баню камни требуются. Положили их в экипировочные сумки. Там как раз есть отделение для обуви поддонное. С горем пополам прошли контроль в Египте. Прилетели в Москву. Первое «Шереметьево». Нас встречает представитель минского турагенства. Домой везти. Мы сумки побросали, пошли — кто в руки помыть, кто в туалет. А этот чудак захотел помочь, начал наши сумки грузить себе в бус. Приходим. Этот парень: «Ребята, я много сумок грузил. Но чтобы такие неподъемные! Что вы там набрали? Камни что ли?» Ну, мы и полегли в этом «Шереметьево» :). Потом думали: «Как он, простой водитель, догадался, что мы камни везем?» И что ты думаешь, «Француз» до сих пор парится в бане с этим камнями с Красного моря. Сашин отец помолодел на несколько лет. Йод — здоровье.
— Давайте последнюю.
— Последняя предсезонка Глеба накануне отъезда в Германию. Юрий Иосифович кроссы любил — просто жуть.
— Говорят, он за вами на «Мерседесе» ехал, чтобы игроки темпа не теряли.
— Ездил. С доктором. Не на «Мерсе». Каком «Мерсе», ты что? На «девятке». Она как чихнет, эта «девятка», полкоманды падает в кювет от отравления выхлопными газами :). Павел Борисович Булай врачевал во Вьетнаме. Потом вернулся. Купил себе этот «ВАЗ 2109» за такие деньги, что сейчас Porsche Cayenne меньше стоит. Как переключит передачу, как пойдет выхлоп, мы умирали :). Серый Сергель говорил: «Я лучше этот кросс на такси проеду. Куда деньги давать на штраф?» А мы все время бегали из Дудинки — и вдоль лесочка. И тут кто-то ему посоветовал новый маршрут. Пунтус нас погнал на Борисовский полигон. Дорога узкая, снегу по одно место. Холодно, темно. На полигоне этом Советской Армии фонарь светит один. Представь, какая тренировка. В общем, бежали-бежали, бежали-бежали, понимаем, что-то не то. Видно, перебежали. Голова даже у молодых крутится. А Кирилл Савостиков жуть как эти кроссы не любил. Бухтит-бухтит-бухтит-бухтит-бухтит, тут бац — появляется какая-то машина, нас останавливают. Кросс окончен. По нашим подсчетам, Иосифович дал какую-то пену и мы лупанули кросс в два раза больше положенного. На ужине Савостиков сидит такой спокойный, весь уставший. А Сава — парень прекрасный, юморной. С Хацкевичем они очень дружны. Потому Кирилл иногда говорит с украинским акцентом. И тут Савостиков разрезает тишину: «Б##дь, выбежал из Борисова, прибежал к Кургану Славы. Во Иосифович кроссик дал» :). А до Кургана Славы 40 километров. Мы все полегли в столовой.
— Так, а что Глеб?
— Ничего, в Германию поехал, заиграл.
— Как Александр Павлович сейчас себя чувствует?
— Хорошо. Нерест у него :).
— В смысле?
— Он же рыбак. Сейчас рыба идет на нерест. Саня журналы по рыболовству читает. Увлеченно так. Там про рыб, про червяков. И классно себя чувствует :). В общем, все хорошо. Работаем. Глеб нам поможет :).
